Я захлопала ресницами и поинтересовалась:

— Можно ли собственную свадьбу считать корпоративом?

Вынесли наистрожайший выговор. На вид ставить было уже некуда.

Первый вернулся к теме и поднял вопрос о неэффективном использовании рабочего времени.

Полюбопытствовала, если ли у меня оформленный юридически трудовой договор и сколько часовый там рабочий день.

Вынесли предпоследний выговор и занесли в личное дело.

Третий куратор сказал, что я безответственная и халатная.

Я возмущенно опровергла:

— Халаты я там не носила! Только трусы!

Вынесли предпредпоследний выговор и… закончились чернила в ручке, поэтому опять поставили на вид.

Второй куратор решил тоже что-то сказать и сказал об аморалке.

Я снова возмутилась и указала на церковные узы.

Все помолчали и со скорбными лицами поставили мне на вид.

Потом все трое заявили, что я утратила мотивацию. И я пошла ее искать, потому что мой вид этого издевательства больше не выдерживал…

На следующий день брат нашел меня лежащей на полу в окружении вороха бумаг, фломастеров и графиков.

— Чем занимаешься? — Он подвинул пару листиков и приземлился рядом.

— Составляю бизнес-план, — пропыхтела я, дорисовывая кривую на графике. Линия извивалась, словно пьяная гусеница, и отказывалась показывать нужные мне цифры. — Сказали — без него фондов не дадут!

— Сочувствую. — Саш окинул взглядом поле деятельности. — Помочь?

— Нет, — уверенно отказалась я, прорисовывая зеленую кривоватую стрелку вниз. — Мне нужно только утопить пару компаний, чтобы обрушить одну корпорацию, а ты вызовешь падение акций на крупнейших биржах и мировой кризис. С твоим размахом тебя можно подпускать только к рубке дров. И то в ограниченном регионе.

— Тогда удачи тебе, сестренка, — широко улыбнулся брат. — Я буду присматривать за тобой. Не делай больше глупостей, ладно?

— Легко сказать, — вздохнула я. — У меня кризис личности и аморальное поведение! И с мотивацией совсем худо.

— Я люблю тебя, Джи, — тихо сказал брат, поглаживая меня по щеке. И тут же переключил тему: — Вот смотри — что ты написала в отчете о проделанной работе?.. — Он выудил из воздуха листок с моими каракулями. — «У меня ничего не получилось, потому что ваша блондинистая модель постоянно хотела жрать и что-то еще…» — Его глаза смеялись, а на губах появилась широкая задорная ухмылка. — «Что-то еще» — это то, о чем я сейчас думаю?..

— А о чем ты думаешь? — рассеянно спросила я, грызя карандаш и напряженно раздумывая, можно ли в статью «расходы на бизнес» включить три автомобиля Mercedes — один для катания, два — заменить то, что останется после того самого катания.

— Я думаю, ты слишком много уделяешь внимания личному, — строго сказал Саш, пряча улыбку.

— Точно! — радостно подпрыгнула я. — Идея! Нужно добавить графу «Личное» и под нее выбить пару миллиардов! Должна же я соответствовать занимаемой должности!

ГЛАВА 20

Цок-цок! — стучали каблучки модельных черных туфель по дорогому наборному паркету из экзотических пород деревьев.

Прошел год с момента моего первого ухода. Все изменилось…

Сейчас по коридору шла уверенная в себе, собранная бизнес-леди. Черный элегантный офисный костюм от Jimmy Choo с приталенным пиджаком и юбкой ниже колена. Кремовая блузка со строгим воротником и легким намеком на небрежность в виде расстегнутой первой пуговички. Бижутерия от Tiffany, в меру дорогая, в меру строгая. Портфель из лакированной кожи от Hermes с документами и с выбитыми золотыми инициалами хозяйки. Темно-каштановые волосы с помощью геля уложены в изящный «гребешок» на затылке, золотисто-карие глаза подчеркнуты легким изумрудно-коричневым профессиональным макияжем.

Цок-цок! Светлые стены, матированное стекло вместо перегородок и ширм, мебель и панели светлого дерева. Кое-где красочные стеклянные витражи со средневековыми японскими сюжетами. Большие напольные вазы с ростками зеленого бамбука.

Парочка ваз поменьше с такими же зелеными палками с листиками на столе в приемной. Шикарно, дорого, пустынно.

Цок-цок!

Джул больше нет…

— Там ваши приглашенные бушуют, — заговорщически сообщила мне Анна, моя личная помощница и секретарь, мини-королева огромного пустующего приемного холла, его центр и средоточие.

Полненькая, пять футов и семь дюймов ростом, черноволосая и зеленоглазая, Анна вначале казалась мягкой и покладистой, была счастлива в браке, но это не мешало ей резать правду-матку своим острым язычком. И править в приемной железной рукой. Что, собственно, и позволило ей удержаться на этом посту. Помимо деловых качеств я ценила ее чувство юмора и независимость от начальственного суждения. Правдивые и нелицеприятные замечания моего секретаря иногда бывали очень ценными.

— Все так плохо? — предвкушающе оскалилась я, берясь за ручку двери конференц-зала.

— Все еще хуже, — закивала высокой прической Анна. Лукаво улыбнулась. Прикрываясь ладошкой, шепнула: — Я уже предложила им чай.

Ого! Интересно, чем же они успели вывести из себя нашего секретаря?

— Они выжили? — хмыкнула я, заражаясь ее веселостью.

— Скажем так — пережили… — в тон мне ответила секретарь. Негромко хихикая, пожаловалась: — Рон, зануда, не разрешил мне полить их сверху горячим чаем или кофе. Сказал, что банк рискует сварить яйца вкрутую, вместо того чтобы их разбить.

Честно, но справедливо.

— Мудрый, мудрый Рон, — негромко хохотнула я. — Всегда норовит сделать яичницу сразу, не размениваясь по мелочам… Поддерживаю! — Коварно ухмыльнулась. — Хотя немножко удовольствия никогда делу не повредит!

— Кто такой Джи Си Людака?!! — взревел знакомый голос за дверью.

Я подмигнула Анне, глубоко вздохнула, широко улыбнулась и уверенно шагнула за порог:

— Джулиэн Смит Людака — это я!

Долгая-долгая пауза. Возникло впечатление, что длиной в века.

Воспользовавшись моментом, я обвела глазами помещение. Из громадных окон центрального офиса можно сверху наблюдать урбанистическую панораму Манхэттена. Горы бетона, тонированного стекла, блики рекламы и мельтешение крошечных машин далеко внизу. Синее-синее небо. Кусочки пролива. Я сама этот офис подбирала сообразно своим эстетическим вкусам. Теперь это мое любимое место, если на Земле есть такое вообще.

За большим овальным столом собрались восемь человек.

Никос, с непривычно короткой стрижкой, стоял около окна в жутком раздражении. Его команда неуверенно сновала рядом, взбудораженно обмениваясь бумагами для визирования. Меня удивили проблески седины в иссиня-черных волосах мужа. Еще полгода назад их не было.

Рон, мой финансовый директор и гений цифр, высокий флегматичный блондин в синем костюме, спокойно пил чай и с истинно нордической невозмутимостью листал документы. Ленни, кредитный директор, тихо разговаривал с Марчей, нашим юристом.

Увидев меня, все замолчали. Кто-то поперхнулся минералкой.

Никос вперил в меня рассерженный взгляд и… застыл. Буквально окаменел. Потом на неверных ногах сделал два шага назад. Нашарил кресло. Сел. Неуверенно привстал. Снова сел. Потом вскочил и быстрым шагом подошел ко мне, нависая.

— ЧТО. ТЫ. С СОБОЙ. СДЕЛАЛА! — Около красивых губ усталые складки. Лоб прорезала вертикальная морщина. Дальше у Ника голосовой спазм. Рот открывается, а сказать ничего не в силах.

— И вам доброе утро, сэр! — улыбнулась я и, аккуратно обойдя новое скульптурное украшение офиса, направилась к своему директорскому креслу.

Нажала на селектор:

— Анна, будь добра, принеси кофе, воду и… — Быстрый взгляд на тяжело дышащего Никоса. — Лед. Побольше.

— Да, шеф, — весело ответила секретарша. — Лед можно в ведерке или сразу с порога метать?

— Лучше в четырех ведерках. Или сразу цистерну, — хмыкнула я. — Если что — я сама закидаю.

— Джул. — Казидис отмер и попытался еще что-то сказать.